Результаты поиска по запросу «
грудь трогает
»
furry other oomizuao furry artist Spike and Hatred Sam "SPIKE" - the novel перевел сам furry фэндомы
Глава 13 (Часть 2)
«Спайк, постой!»
Спайк уходил прочь. Сэм попытался остановить его и схватил за руку.
«Убери от меня свои блядские руки!» - закричал в ответ Спайк и оттолкнул Сэма так сильно, что тот почти потерял равновесие.
«Прости, Спайк» - настаивал Сэм. – «Я не хотел, чтобы так случилось, я не знаю, почему я чувствую себя так, все так запутанно...»
«Ты не можешь меня любить! Просто не можешь!» - взмолился Спайк.
«Знаю, и мне жаль, но… Все так. Хотя я и не понимаю, почему.» - ответил Сэм, немного раскаиваясь.
«Откуда ты знаешь, что влюблен в меня? Да и почему я?» - спросил Спайк тоном, полным разочарования.
«Я не знаю. Просто… Каждый раз когда я на тебя смотрю, мне просто хочется быть к тебе ближе, быть рядом, я хочу быть с тобой…»
«Хватит!» - закричал Спайк, и стал идти быстрее, чувствуя отвращение от всего, что сказал Сэм. Отвращение от воспоминаний о том, что Сэм делал, как той ночью, когда они спали вместе у него дома, как они вдвоем держались за руки, как Сэм нежно гладил Спайка. Его затошнило.
«Пожалуйста, Спайк, пойми… Это не мой выбор…»
Спайк развернулся, схватил Сэма за рубашку и заглянул тому в глаза.
«Слушай, ты не можешь меня любить, понял? И единственное, что ты можешь сделать – найти способ справиться с этими эмоциями. Ты не влюблен в меня! Усёк?!»
«Прости, но я не могу с этим справиться. Я пытался, поверь.»
«Значит слабо пытался» - проворчал Спайк.
Он вздохнул и отвернулся, чтобы уйти.
«Куда ты?» - спросил Сэм и в отчаянии пошел за Спайком. – «Подожди!»
Спайк не ответил, он просто пошел быстрее, желая очутиться так далеко от Сэма, как только можно.
«Спайк.» - Сэм схватил Спайка за предплечье, пытаясь его остановить.
Спайк остановился, но на Сэма не посмотрел.
Одинокая слеза поползла по лицу Сэма.
«Пожалуйста, подожди» - молил он. – «Не уходи.»
«Отпусти меня Сэм.» - сказал Сэм мрачно, все еще стоя спиной к Сэму и не глядя на него.
Сэм закрыл глаза, пытаясь сдержать реку слез, готовую хлынуть в любой момент. Он всхлипнул, но изо всех сил старался не заплакать. Его эмоции были просто слишком сильны, и причиняли такую боль, что просто не могли быть резко отвергнуты его лучшим другом, которого он так любил.
«Сэм, предупреждаю тебя» - начал Спайк, медленно скрипя зубами – «Отпусти меня.»
«Нет!» - вдруг закричал Сэм. Он схватил Спайка еще сильнее, и уже двумя руками. – «Не знаю, куда ты идешь, но я не позволю тебе вот просто так уйти из моей жизни!» - всхлипнул Сэм – «Прости, что я люблю тебя, хорошо? Прости, но я ничего не могу с этим поделать! Я не ожидал, что ты будешь так зол и расстроен из-за этого. Пожалуйста, Спайк, давай оставим все как было? Притворимся, что ничего не было? Не разрушай нашу дружбу из-за этого, Спайк. Пожалуйста. Мне… Ты мне нужен.»
Спайк не ответил.
«Давай, поговори со мной, Спайк» - давил Сэм.
«Ну и что, блядь, ты хочешь, чтобы я тебе сказал, а?» - почти закричал Спайк Сэму в ответ, все еще не поворачивая головы. – «Хочешь, чтобы я сказал, что я рад тому, что мой лучший друг ебаный педик? Ты, блядь, такой эгоцентрист, Сэм! Никогда не хотел, хотя бы когда-нибудь перестать думать только, блин, о себе и посмотрел на все с чужой точки зрения?» - Спайк замолчал и разозлился на себя, когда позволил одинокой горькой слезе скатиться на землю. – «Ты хоть представляешь, как сильно тебе повезло?»
Сэм сочувственно смотрел на Спайка. То, что сказал Спайк, не совсем относилось к их разговору, но смысл сказанного до Сэма дошел. Он хотел что-то сказать, но Спайк заговорил первым:
«А теперь не мог бы ты убрать от меня свои гребаные руки?» - сказал он тише, но все еще серьезным тоном.
Сэм слышал грусть в голосе Спайка, и на миг подумал, что может быть Спайк не то имел в виду, когда сказал Сэму отпустить. Поэтому он сказал
«Нет» - и добавил – «Ты уйдешь, если я отпущу.»
«Да ну ёб жеж твою, Сэм» - закричал Спайк. Он был сыт по самое горло. – «Пусти!»
Он развернулся и запустил кулак прямо Сэму в лицо, но как раз перед ударом, Сэм поймал его руку за запястье и остановил мощный удар.
Сэм выглядел одновременно и удивленным и испуганным, осознав, что Спайк, в самом деле хотел его ударить.
По выражению лица Спайка, он был полностью сбит с толку, не понимая, как, черт возьми, Сэм смог вот так просто остановить его. Затем он разозлился, говоря себе, что в этот раз не промажет, и использовал свою свободную левую руку, чтобы ударить, но Сэм смог уклониться. Внезапно, Сэм стал из них самым быстрым. Точно так же как и всегда был самым сильным.
Спайк бил и бил, пока, наконец, не попал Сэму по лицу.
Сначала Сэм просто стоял, его лицо было отвернуто в сторону, и по нему трудно было что-либо прочесть. Когда он снова медленно повернулся к Спайку, на его лице застыло такое выражение, которого Сэм никогда не показывал. Он пылал чистой яростью. Спайк сглотнул. Сэма перемкнуло. И это могло быть опасным.
Сэм был из тех, кто действуют на эмоциях и часто дают эмоциям собой управлять. Если он был счастлив - то он был просто вне себя от радости, если завидовал - то это была смертельная зависть, если злился - то был просто в ярости, а когда был в ярости… ну, рядом было просто опасно находиться.
Сэм, вдруг, стал двигаться гораздо быстрее, чем обычно, а когда он сумел наотмашь ударить Спайка по лицу, Спайк отметил, что в удар было вложено куда больше силы, чем он когда-либо чувствовал, и удар опрокинул его на землю. Ему начало казаться, как будто он дрался с Чаком, но он отогнал наваждение, это просто Сэм, нечего бояться. Как минимум в этом Спайк пытался себя убедить, но он знал, что это и близко не правда. Когда Сэм был в таком состоянии – он явно был совсем не тем, кого не стоит бояться.
Спайк отбивался, как мог. Ему удалось довольно сильно повредить Сэма, но ярость пылающая в Сэме сделала того нечувствительным к боли. Спайк уставал, и его, уже поврежденное ребро, от таких нагрузок нечеловечески болело. Сэм наступал на него как обезумевший слон, и это было устрашающе. Спайк не хотел бежать. Вместо этого он приготовился ударить Сэма, но как только Сэм приблизился к нему, он пригнулся, уклоняясь от удара, и схватил Спайка за талию, поднимая над головой.
«Эй, поставь меня!» - закричал Спайк.
Когда это Сэм стал таким сильным? И зачем он его поднимает. Потом, почти уже слишком поздно, Спайк осознал, что Сэм поднимает его, чтобы бросить о землю, головой вниз. «Он пытается мне шею сломать» - в панике подумал Спайк. Земля с ужасающей скоростью понеслась на него, и спайку почти удалось извернуться ровно настолько, чтобы удар не пришелся на голову. Он услышал громкий хруст, когда тяжело приземлился на плечо. Он громко вскрикнул от боли, но почти сразу же увидел Сэма стоящего над ним, почти прыгнувшего на него и мощный кулак Сэма, который, рассекая воздух, ударяется прямо о его челюсть с еще более громким хрустом, чем был от плеча.
Сэм очнулся, когда услышал громкий, полный боли вскрик Спайка.
Спайк извивался в агонии на земле, двумя руками прикрывая свой кровоточащий рот.
«О, Господи… Спайк!» - потрясенно воскликнул Сэм и мигом упал на колени, пытаясь помочь Спайку.
Спайк не понял, что Сэм уже снова пришел в себя, и пытался пинать его, чтобы держать подальше от себя.
«Спайк, прости! О, Господи, что случилось? Мне так жаль! Не знаю, что на меня нашло»
Сэм был в ужасе. Он встал и во все горло позвал на помощь, но так глубоко в лесу их бы никто не услышал. Сэм начал плакать. Спайк выглядел серьезно, если не смертельно, раненным, и это была вина Сэма. Он снова сел на колени, рядом со Спайком, спрашивая, можно ли ему осмотреть рану. Спайк протестовал, но Сэм осторожно убрал его руки, чтобы посмотреть, во чтобы то ни стало. Увидев, он быстро осознал, что челюсть Спайка была совершенно не на месте, кости свободно болтаясь в том месте, куда пришелся удар. Она по всей видимости была сломана, чуть ниже того места, где, по всей видимости, крепилась к верхней челюсти.
«Господи Боже» - ахнул Сэм, увидев все это. – «Спайк, нужно доставить тебя в больницу»
Спайк издал звук, который звучал как категорическое «нет», но Сэм его пропустил мимо ушей. Спайку нужно было в больницу, и быстро.
«Можешь идти?» - осторожно спросил Сэм.
Рыдающий от боли Спайк ему ничего не ответил. Сэм решил нести его и поднял Спайка, положив его поврежденную правую руку вокруг своей шеи для поддержки. Сэм пошел из лесу в направлении трассы, на которой где-то должна быть автобусная остановка.
Чтобы выбраться из лесу потребовался почти час, и за это время, Спайк потерял очень много крови. К счастью Сэм нашел автобусную остановку, и через пять минут подъехал автобус.
Когда двери открылись, Сэм поспешно занес Спайка внутрь и положил его на первое свободное сидение.
«Эй!» - обратилась к ним водитель автобуса – «автобус никуда не поедет, пока заплатите»
Сэм разозлился и закричал водителю
«Мать вашу, леди, вы не видите, что у нас тут чрезвычайная ситуация?»
Он убеждал ее и говорил о том, насколько серьезны раны Спайка, пока, водитель, наконец, не согласилась бесплатно довезти их до больницы, хотя в больницу она вообще не должна была бы ехать.
Сэм держал руки вокруг плеч Спайка весь путь до больницы, чтобы его поддержать. Спайк был почти в обмороке, потеряв так много крови.
Когда они, наконец, добрались до больницы, Сэму даже не пришлось звать на помощь: медсестра заметила их и поспешила к Спайку.
«Что случилось?» - Спросила она Сэма, и попыталась убрать руку Спайка.
«Не трогайте!» - воскликнул Сэм.
Медсестра посмотрела на него.
«Не убирайте его руку. Она удерживает его челюсть.» - объяснил Сэм.
Медсестра посмотрела на Сэма широко раскрытыми глазами.
«Я позову доктора» - сказала она и поспешила к стойке, где по селектору назвала имя.
Вскоре появился врач, и ему объяснили ситуацию.
«Сестра, помогите мне доставить этого мальчика в радиологическое отделение. Нужно сделать рентген его челюсти» - заявил доктор.
«Спайк» - поправил доктора Сэм – «Его зовут Спайк.»
Доктор кивнул.
«Спасибо, парень. Можешь подождать в вестибюле, мы скоро к тебе подойдем.»
Потом они с медсестрой быстро забрали Спайка с собой и исчезли в лифте в конце длинного коридора.
Сэма трясло. Он очень переживал за Спайка, и ему нужно было найти кресло и присесть, или он точно свалится в обморок
Где-то через час к Сэму подошла другая медсестра. На ее лице была сострадательная улыбка, она, наверное, и не догадывалась, что выглядит как гонец с плохими новостями.
«С ним все хорошо?» - тут же спросил Сэм.
Медсестра улыбнулась ему.
«С твоим другом все хорошо. Пока мы говорим, ему переливают кровь. Он много потерял.»
«Я знаю» - извиняясь, сказал Сэм.
«Рентген показал, что его челюсть разломлена на несколько фрагментов» - объяснила медсестра, забыв смягчить детали – «нам будет нужно скрепить фрагменты металлическими имплантами. Доктор как раз готовится к операции.»
«Металлические импланты?» - повторил Сэм – «Все так плохо?»
«С ним все будет хорошо» - тепло улыбнулась медсестра.
Сэма снова начало трясти. Это все его вина.
«Слушай, нам нужно больше информации о Спайке. Сможешь помочь?»
«Наверное» - ответил Сэм.
«Отлично» - медсестра улыбнулась и показала, что хочет, чтобы Сэм пошел за ней.
Сэм пошел за ней. Они остановились у большой стойки у входа. Медсестра вытащила из ящика бумажную форму и начала задавать Сэму вопросы.
«Имя и фамилия?»
«Спайк Шаффер» - ответил Сэм.
Медсестра записала.
«Дата рождения.»
«Ух, эмм… я не знаю.»
Медсестра недоверчиво на него посмотрела.
«Я думала ты знаешь этого мальчика.»
«Знаю, он мой лучший друг, но он никогда не говорил мне, когда родился.»
Правда была в том, что Спайк и сам не знал даты своего рождения, никто не говорил ему с тех пор, как ему исполнилось четыре, а в четыре года не запомнишь любую дату, даже рождество. Так что, чтобы спасти Спайка от унижения, Сэм решил не говорить, что Спайк и сам не знает, когда родился.
«Все что я знаю, мэм, это что его знак зодиака – скорпион, и что он родился осенью 1973, быть может, в ноябре? Это поможет?»
«Ну, немного поможет.» - сказала медсестра. – «Так ему четырнадцать?»
«Тринадцать с половиной» - сказал Сэм.
«Адрес?»
«Не знаю, простите.»
«Имена родителей.»
«Он сирота»
Медсестра посмотрела на Сэма.
«Жаль это слышать. Другие живые родственники, о которых ты знаешь, у него есть?»
«Эмм… Чарльз Шаффер, не помню его второго имени.»
«Но адреса не помнишь?»
«Нет, простите. Зачем он вам?»
«Мы должны куда-нибудь выслать счет» - объяснила медсестра.
«Я думал больницы бесплатны.»
«Добро пожаловать в реальность, малыш.»
Сэм задумался и решил дать свой адрес. Он может использовать свои сбережения, а если их не хватит, он был уверен, что отец ему поможет.
«Спасибо, на этом все.» - улыбнулась медсестра. – «ты можешь присесть на кресло и отдохнуть. Я скажу тебе, когда операция закончится.»
«Благодарю Вас, мэм.» - сказал Сэм и ушел к креслу, на котором сидел.
Операция длилась не один час, и у Сэма было время, чтобы поспать в кресле. Все произошедшее вымотало его, так что, даже не смотря на переживания о судьбе Спайка, у него просто не было сил на бодрствование.
Та же медсестра, которая недавно говорила с ним, ласково разбудила Сэма. Был поздний вечер.
«Эй» - сказала она мягко.
Сэм сразу проснулся.
«Спайк» - сказал он – «с ним все хорошо?»
Медсестра кивнула.
«Он в порядке. Он немного отдыхал, но сейчас в сознании. Ты можешь его навестить, если хочешь. Я проведу тебя.»
«Спасибо» - сказал Сэм и пошел за ней. Он опасался снова увидеть Спайка, боялся его реакции.
Они прошли несколько номерных палат с больными внутри, пока, наконец, не дошли до палаты 203 – палаты Спайка. Он получил свою собственную палату, маленькую комнату с кроватью под окном. Сэм заметил, что у всех остальных рядом на столе стояли большие букеты цветов. У Спайка был только стакан воды с соломинкой и древний женский журнал.
«Привет» - осторожно сказал Сэм и присел на стул, стоящий возле кровати.
Спайк не ответил, не посмотрел на него, но продолжал смотреть в окно. Он выглядел таким разбитым, слабым, и больше не похожим на себя. В его взгляде читалось, что он как будто полностью сдался. Он казался таким грустным, сидя со взлохмаченными волосами в белой больничной рубахе, трубками в правой руке… Из-за всего этого больничного антуража он больше не выглядел сильным. Это было печальное зрелище, и, по всей видимости, Спайк знал это очень хорошо.
«Ну как ты?» - снова спросил Сэм.
Наконец, Спайк медленно повернул голову и показал Сэму бинты и пластыри на левой части лица.
«Оу, верно. Наверное, больно говорить, да?» - сказал Сэм осторожно.
Спайк кивнул взглядом и снова уставился в окно.
«Пить хочешь?» - спросил Сэм, пытаясь завязать разговор с мальчиком, который не может разговаривать. Спайк слегка помотал головой.
«Слушай» - начал Сэм. – «Мне очень, очень жаль, что так получилось там в лесу.»
Спайк угрюмо нахмурился и отвел взгляд.
«Мы же все еще друзья, да? Я не хочу терять тебя, как друга. Я люблю тебя! В смысле – как друга.» - настаивал Сэм, но остановился, когда Спайк пригрозил ему, держа руку на выключателе над кроватью.
Спайк зловеще уставился на Сэма и его глаза говорили, чтобы Сэм уходил, или он вызовет кого-нибудь, чтобы его забрали.
«Спайк, прошу, послушай» - молил Сэм.
Спайк нажал на кнопку, и скоро пришла медсестра.
«Что случилось?» - спросила она.
Спайк кивнул на Сэма, и медсестра поняла намек. Она повернулась к Сэму и осторожно взяла его за руку.
«Думаю тебе нужно уйти.» - сказала она.
«Хорошо» - вздохнул Сэм, но прежде чем его вывели за дверь, он повернулся и сказал Спайку – «Я вернусь завтра.»
Когда Сэм ушел, медсестра вернулась к Спайку и спросила, не нужно ли ему еще воды.
Спайк показал руками, что хочет что-нибудь, чтобы писать, и медсестра дала ему блокнот и ручку. Спайк написал: «Убедитесь, что он больше не придет. Я больше никогда не хочу его видеть.»
(с) Elise M. Syvertsen (oomizuao)
ссылка на оригинал (англ)
ссылка на страницу DA с картинкой
furry other oomizuao Spike and Hatred Charles "SPIKE" - the novel furry фэндомы
Глава 0
Мне холодно
Я свернулся калачиком, чтобы согреться, но это не помогает
Я дрожу, но не ледяной бетонный пол, на котором я лежу раздетый и связанный,тому причина. Касаюсь своей кожи и чувствую, что некоторые места просто кипят:пот, выступающий на покрытой мурашками коже, тут же становится холодным, но,все же, и это не то, из-за чего я чувствую себя таким замерзшим.
Мои глаза завязаны. Но так даже лучше. Я не хочу видеть, что за хрень тампроисходит, от этого станет только холоднее. Потому что холод, который я ощущаю,идет из глубины внутри меня.
Я еле-еле дышу. Я знаю это, потому что чувствую ледяные струйки воздуха,каждый выдох ласкающие мою кожу. Это как-то успокаивает, означает, что я всееще жив. Я в ужасе от мыслей о смерти, хотя с чего бы, ведь я точно знаю чтоименно ждет меня в загробной жизни. Так что я приложу все усилия, чтобы сладитьс жизнью данной мне. С жизнью, которую я украл, если быть точным. Я никогда недолжен был жить, и он это очень хорошо знает. Вот почему он продолжает делать то,что делает.
Мои руки все еще связаны. Я начал думать, что, наверное, веревки ослабли,потому что я больше не чувствую, как они впиваются в тело, а может, я простопривык к боли… но сильно шевелить руками все еще не могу. Я лежу здесьнеподвижно так долго, что большая часть моего тела онемела. Но так даже лучше:онемение позволит мне меньше чувствовать, когда он придет сюда, чтобы закончитьто, что так явно планирует.
Я снова вздрагиваю. Не от холода, но от мысли о том, что он собираетсясделать со мной. Странно, но я ловлю себя на размышлениях о том, как бы все этивещи ощущались, если бы я был девочкой. Не могу представить. Но, предполагаю,что не было бы особой разницы, разве что, будь я девочкой, у меня было быбольше двух отверстий для его насилия.
Сворачиваюсь еще крепче. Вдруг онемение стихает, и я чувствую, как боль сноваразливается во всем моем теле. Стискиваю зубы, сжимаю кулаки и слышу хрустсуставов в пальцах. Мои запястья снова начинает жечь, сквозь истертую кожуверевка давит на открытые раны. По крайней мере, они ощущаются как открытыераны, и, я уверен, что так оно и есть, ведь я помню, как тепла была кровь,струящаяся вниз по ладоням.
Внезапно накатывает голод. После целых двух дней, а может и больше, мой ужепустой желудок начал неметь, но сейчас, как только я подношу свои руки ко рту –голод вспыхивает снова, и мой желудок как будто взрывается. Стараюсь необращать внимания. Я чувствую, как мои холодные руки касаются моего еще болеехолодного рта. Холодного настолько, что проходит несколько секунд прежде чем японимаю что это мой рот. Я продолжаю поднимать руки, пока не чувствую веревку,коснувшуюся моих губ, и я начинаю жевать ее. Я знаю, что это бессмысленно. Язнаю, что это пустая трата энергии, но мне нужно занять мозг, мне нужно что-тоделать.
Металлический привкус растекается по языку. Я так и знал, я знал, что кровьдействительно текла, и это не было просто еще одной галлюцинацией.
Если бы я только мог снять повязку.
В этот раз он связал меня действительно очень крепко. Крепче, чем в прошлыйи в позапрошлый разы, крепче, чем когда-либо, вообще. Мне не знакомы эти узлы…И это совсем не утешает. Он становится все более жестоким. Он всегда былжестоким, но после того как я достиг половой зрелости все пошло из рук вонплохо.
Быстрое воспоминание встает перед моим внутренним взором, а вместе с нимнакатывает невыносимая тошнота. Я заставляю себя проглотить уже подступивший кгорлу ком. Я не хочу лежать в своей собственной рвоте, здесь внизу все и такуже достаточно гадко.
Я ненавижу эти воспоминания. Они преследуют меня каждый день и приходят безпредупреждения. Изображения и ролики вспыхивают в моем уме, изображения того,как он касается меня, этими жуткими нежными прикосновениями. Его ласка хуже егоизбиений. Если он бьет кулаком в лицо – это сразу адски больно, но эта больуходит через некоторое время, и эти синяки заживают, но когда он ласкает меня,гладит руками мое тело – это ощущение остается как пятно, которое невозможносмыть, оно превращается в психические синяки, которые никогда не заживут. Я досих пор могу их чувствовать, думаю, это называется тактильные галлюцинации, и вних я могу ясно ощутить все те вещи, которые он делал со мной. Первый разслучился, когда мне было где-то лет 5, кристально четко я все еще могу почувствоватьту неописуемую боль, когда он ворвался в меня, все еще ощущаю теплую жидкостьбегущую по моим бедрам, смесь его семени и моей крови. Состояние, будто якричу, плачу и блюю одновременно, и когда я думаю об этом – хочется разодратькожу, чтобы избавиться от пятен, которые он оставил на мне. Часами стоять поддушем, разрезать глубокие раны на коже, я даже пытался выжигать на себе знаки,но что бы я ни делал, я всегда буду оставаться запятнанным.
Я помню уроки полового воспитания, несколькими неделями ранее. Они говорилии говорили о том, какой это красивый акт между двумя индивидуальностями, какэто должно быть непередаваемо восхитительно, говорили о возбуждении, и о том,какое это хорошее ощущение, говорили о соитии с использованием прилагательныхсовершенно противоположных тому, что я знал и ощущал до тех пор. Это такжезаставило меня осознать, насколько ненормальным было потерять девственность длямальчика в возрасте до пяти лет, в особенности со своим дядей. Мне вдруг началоказаться, что все окружающие как будто смогли увидеть то, что он сделал сомной, и, прочувствовав каково это, и я понял, что о том, что произошло ипродолжало происходить со мной, я не должен говорить никому. Я начал боятьсятого, что может случиться, если я скажу.
Я ушел с урока задолго до его окончания. Сказал учителю, что мне нужно втуалет, а потом ушел из школы на весь остаток дня. Я ощущал себя заклейменным,чужим, отвратительным, и с того дня я чувствовал себя еще более грязным, словнона меня постоянно смотрят и постоянно осуждают. Дома я все больше и больше сталпонимать, что происходит на самом деле, и в то же время в моей голове всплывалиновые вопросы. Почему он делает все это со мной? Почему в моем классе не былотех, кто испытал бы то же самое? Почему их родители или опекуны к ним так неотносятся? Почему только я?
Я перестаю жевать веревку. Это действительно бесполезно.
Вместо этого я начинаю тереться лбом о бетонный пол, пытаясь стянуть с глазповязку. Мои черные волосы мешаются, я пытаюсь сдуть их, но сдуваю куда-то не туда.Я ведь даже не вижу куда дую. В истощенном и обессиленном от недостатка пищи исна теле мне осталось не так уж много сил, и то немногое что осталось, я решилсохранить, пока оно мне не понадобится. Но все же мне удается собратьдостаточно сил, чтобы тряхнуть головой и смахнуть волосы в сторону. И япродолжаю тереться лицом и пол.
После долгих усилий освобождаю левый глаз. Оглядываюсь. Все что я вижу –это просто разные оттенки темноты, но вроде бы это подвал. Ну конечно этоподвал, нет причин думать, что он оставил меня в каком-нибудь другом месте, ктому же это единственная настолько промозглая, сырая, темная, вонючая ипугающая комната в этом Богом забытом доме. На миг я теряю ощущение реальности.Понимание того где я нахожусь, ощущение, будто я уже не в нашем доме, извините– его доме (я ведь ничто иное как паразит), а бесконечно долго плаваю невесомымв пространстве или падаю в бездну. Но это странным образом немного утешает. Я несовсем сошел с ума.
Хартед («ненависть» прим. перев.) появлялся раз или два.
Не эмоция, Хартед это личность, ну… более-менее. Чак сотворил со мной какую-тосатанинскую хрень, когда я был маленьким. Я подозреваю, что именно после этого Хартеди появился. Помню, как из любопытства попробовал спиритическую доску, иперепугался до чертиков, когда на вопросы, которые я задавал, действительнопришел ответ.
Я не сумасшедший.
Я на самом деле не псих. Но иногда я чувствую, что было бы лучше, если бы яим был, потому что, по крайней мере, у меня было бы логическое объяснение техжутких вещей, которые я вижу. Тогда я бы успокоился, зная, что вдействительности нет никаких демонов или злых духов, есть только больнойлунатизмом я.
Слишком темно, и я не могу видеть надписи на стене. Но я знаю, что этистены покрыты ими; оккультные символы и знаки, которые дядя Чак нарисовалоднажды. Хорошо, что не могу их видеть, они вызывают слишком много плохихвоспоминаний. Как и все в этой грёбаной лачуге.
И судя по всему, я в опасной близости от получения очередной порции плохихвоспоминаний.
Как же так получилось, что я здесь? Брошенным в подвале связанным и голым.Снова. Каким образом я попал сюда в этот раз?
Со мной не так уж легко справится, поэтому он обычно бьет меня добессознательного состояния, чтобы затащить в подвал. Но я не могу вспомнить, чтобымы дрались, перед тем как я оказался здесь. Я вообще не так уж много помню, какбы то ни было.
Я все еще лежу, размышляя, а потом пытаюсь чуть развести ноги, чтобы узнатьбудет ли больно. Если будет – значит, он сделал все что хотел, пока я был в отключке.Если нет… значит для ужаса, в котором я нахожусь, есть все причины.
Не болит. Черт.
Я чувствую, как слеза сползает по лицу. Я терпеть не могу плакать и стараюсьвытереть ее своими изнывающими от боли, онемевшими руками, но на ее место тутже скатывается новая. Я так боюсь. И бояться я тоже терпеть не могу, от этого ячувствую себя таким слабым... А слабыммне быть нельзя, чтобы выжить, я должен быть сильным. Все, через что мнепришлось пройти – этого слишком много для одного. Я не могу так больше… Но чтомне делать? Как бы я хотел, чтобы эмоции можно было просто взять и стереть, какслезу.
Черт.
Что это был за звук? Господи… Думаю он идет.
Да, теперь я слышу как он ходит, его шаги этажом выше, Я даже слышу звонбутылок, а значит он снова напился.
Боже, только не иди к лестнице, пожалуйста, только не иди к лестнице,только не…
Ключ поворачивается в замочной скважине, и я слышу, как он пинком открываетдверь. За ним следуют звуки жалобно скрипящих ступенек, пока он спускается полестнице, все ближе и ближе ко мне.
Я лежу в дальнем углу комнаты, спиной к лестнице, поэтому его не вижу. Всечто я могу – это слушать, пытаясь угадать по звукам, насколько он близко, чтоон делает и в каком он настроении. Теперь мне еще холоднее, я дрожу как осиновыйлист.
Мое дыхание учащается, и, хотя я думал, что уже был обезвожен, напрочьпромокаю от собственного холодного пота, пока тихие слезы страха ползут полицу. Я хочу свернуться еще сильнее, закрыв голову руками, чтобы хоть как-тозащититься, и вместе с тем, я не хочу, чтобы он думал, что я трус, и потому стараюсьлежать неподвижно. Стараюсь.
Но легче сказать, чем сделать, когда ты знаешь, что есть лишь несколькосекунд, перед тем как тебя изнасилуют, и ты не сможешь это предотвратить. И неважно, как ты борешься, и как громко кричишь – нет ничего, что могло бы тебяспасти, никто никогда не услышит твои отчаянные вопли о помощи. Ты простоопускаешь руки и позволяешь этому произойти. И это все, что ты можешь сделать.
Так что я лежу почти неподвижно, горько плача так тихо, как только могу, амое сердце стучит внутри так сильно, что, кажется, с легкостью пробьет ребра.
О Боже…
Я слышу, как он что-то говорит, но я слишком парализован страхом, чтобыпонять что именно. Я на автомате пинаю его, как только чувствую его потныеладони на своих бедрах. И пошло-поехало. Он начинает проклинать меня, хватаетза волосы и тащит меня к стене. Я проклинаю его в ответ, и он бьет меня по лицутак сильно, что я чувствую вкус свежей крови во рту и ощущаю, как лицопульсирует болью. Но это ничто. Ничто, по сравнению с тем, что вот-вотначнется.
Рука проскальзывает между моих бедер и смыкается на гениталиях. Мое дыханиесрывается, потом я кричу. Я начинаю брыкаться, пытаясь освободиться, крича ивопя, зная, что это бесполезно. Он отпускает мои волосы, и свободной рукойхватает меня за горло, чтобы заставить замолчать, шипит мне угрозы и продолжаеттошнотворные повторяющиеся движения внизу. Беззащитный, все что я могу – этостоять, позволяя ему делать то, что он хочет. Что бы я ни бросил против него, онвсе возвращает, но уже в тысячу раз сильнее.
Я уже раздет догола, что чрезвычайно унизительно и панически страшно, нотеперь я слышу, что дела вот-вот станут еще хуже - бряцание ремня заставляетменя осознать, что он тоже раздевается.
Я чувствую его кожу на моей, когда он наваливается на меня всем своимвесом. Он удивительно тяжелый, для кого-то настолько же тощего как он. Я тожетощий, хотя и ненавижу это слово. Я даже чувствую, как наши ребра трутся друг одруга. Мои руки все еще связаны, придавлены чем-то, что медленно набухает и увеличивается.
Я бы мог пнуть его ногой, прямо в пах, так сильно, чтобы он упал на колении не смог догнать меня. Но я настолько парализован и ослаблен страхом, что дажене осмеливаюсь думать об этой возможности. Я ничего не могу сделать. Просто немогу.
«На колени!»
Я качаю головой, заикаясь произношу какие-то слова, но как я и ожидал, этоего только злит. Когда я был младше, я вообще не смел протестовать, но впоследнее время начал противиться. Я не очень понимаю почему, наверное, простонаивно надеюсь, что в один прекрасный день он поймет, что я искренне не хочуэтого делать. Но как я могу убедить его в этом, если даже сам в это не верю. Яне могу не возбуждаться, когда он трогает меня определенным образом, и я этого непонимаю потому что совершенно не испытываю никакого удовольствия. Это все таксмущает.
Он толкает меня, и я падаю на колени. Я чувствую запах того, что находитсяна уровне моих глаз; запах почти настолько же омерзительный, как и вкус. Якусаю дрожащую губу, отказываясь открыть рот. Он кладет ладонь мне на лоб иколотит меня затылком о кирпичную стену позади. Моя голова взрывается болью, ия снова кричу, но звук тонет в пульсирующей боли.
«Давай!» - орет он. «Открывай свой ебучий рот, сученок, или я размозжу тебечереп!»
И Бог свидетель – он это сделает. Он ломал мне кости и раньше, а потомуразбить мне голову тоже не постесняется.
Другим вариантом было бы откусить ему все нахрен, но если я это сделаю, тогда он точно убьет меня.
Он снова хватает меня за волосы, крепко, подначивая бросить ему вызов.
Я близок к гипервентиляции, настолько замерз, что не чувствую большей частисвоего тела, и в некоторой степени я нахожу облегчение в том, что мое телоонемело почти полностью, ведь сейчас я открываю рот.
(с) Elise M. Syvertsen (oomizuao)
Ссылка на оригинальный текст (англ.)
рассказ story furry other furry фэндомы
Продолжение, следующие четыре главы
Глава 5 Подъём.-Стой! Кто идёт?!- закричали через рупор и включили прожектор.
-С Полиса! Пропустите?- ответил и прищурил глаза.
-Ты с мутантом, нет пока она не уйдёт или ты её не убьёшь, ты не пройдёшь!- сказал охранник.
-Она... Приручена! И не будет никого трогать, мы быстро на поверхность выйдем и всё!- солгал я,
-Тогда ладно!- сказал охранник и приглушил прожектор. На посту их было 7-ро. С Рейховскими нашивками и в чёрных, кожанных плащах. Кали прижалась ко мне и мы решили быстрее пройти эту станцию. Плевать на патроны, еду... Я терпеть не мог фашистов. Поднявшись на слабо освещённую станцию мы быстро двинулись к гермозатвору. Там было три бойца с этой станции, хоть тут повезло. Один уже старый а двое других молодые. Ну лет по 20 а старику я бы дал лет 60.
-Открывайте ворота,- сказал я охране. Те лишь посмотрели на меня и отвернулись.
-А ты откуда будешь?- спросил старик.
-Я с Полиса. На поверхность там не пустили подумал может тут выпустят,- ответил я.
-А это что у тебя за чудо зверь?-спросил один из охраны со шрамом.
-Расскажу не поверите. Откройте ворота,- сказал я и положил руку на подсумок с противогазом.
-Ладно. Открывай ворота Леха,- сказал тот что со шрамом и другой, рядом сидящий встал и начал крутить вентиль. Когда ворота открылись на такой промежуток чтобы мог пройти один человек мы побежали вверх. Пока поднимались я одел противогаз и перекинул охотничье ружьё. И вот мы вышли снова к мёртвой Москве. Она встретила нас как тогда ледяным ветром. Кали была в своей маске и стояла рядом со мной. Осмотревшись и определив место где находится Кремль, мы двинулись туда.
-Все здесь, какое-то мрачно, не приветливое. А через 40 лет вы подниметесь на верх и отстроите город, заново уже почти такой же как щас у меня,- сказала Кали осматривая руины домов и ржавые останки машин и их владельцев.
-Когда-то мы жили как ты щас у себя, а теперь это не жизнь а... Выживание, существование не знаю как это назвать. Но знаешь, я бы хотел попасть в будущее. А особенно мои друзья, мёртвые друзья,- сказал я и посмотрел на небо. Тёмные, мрачные и грязные облака, наполненные злость, горечью и мечтами этого мира расстилались там, на верху и редко проглядывали яркие как свет полисовских прожекторов, лучи солнца.
-Саш, слушай а почему ты у поста соврал?- спросила кошка и снова взяла меня за руку.-Я не смог тебя отпустить. В Полисе тебя шлепнут а убить тебя у меня... Рука не поднимется, щас не поднимется,- ответил я и сменил фильтр.
-Ха, ты в этих старом противогазе похож на слона!- засмеялась Кали.
-Это как в анекдоте. "Папа пускай слоники ещё побегают. Нет, дочь слоники устали. Ну пап... Ладно последний раз! Рота, одеть противогазы!- рассказал я ей старый анекдот и там снова рассмеялась,
-Подходим.-Ага, вижу башни. Там, у Мавзолея я сделаю переход и мы телепортируемся ко мне. Точнее в НИИ ГИДРА. Там крупный комплекс. Казармы, столовая, лаборатория, инкубационное отделение и офисы. Ну кинозал, спортзал и другие. Там я тебе все покажу, пойдём а то уже почти вечер.
Глава 6 Там.
Войдя в полуразрушенные ворота Кремля, Кали сразу же двинулась к Мавзолею. Я еле за ней успел, похоже даже здешние чудовища не могут так передвигаться, но ведь она не чудовище. Когда мы прыжками и бегом дошли до Мавзолея, Кали вынула какую-то палку с шипами и начала над ней "колдовать".
-Сколько это займёт времени,- спросил я и сел за поваленным деревом.
-Ну минут 10,- сказала Кали и повернулась ко мне спиной. Вздохнув я повернулся в сторону выхода и стал караулить тех кто войдёт сюда. Я знал кто это будет. Те оставшиеся бойцы не будут сидеть у Полиса, они будут искать меня, а если они видели ещё и Кали то и её тоже. Перещитав патроны к ТОЗ я злобно оскалился. Шесть патрон дробью и две пули, которые в стволе. На Наган два барабана и нож, всё. Посмотрев в сторону входа я как и ожидал, увидел восемь солдат Чёрных. Чёрная броня сверкала на солнце и выдавала их месторасположение. Подождав пока они приблизятся на оптимальное для выстрела расстояние, дал залп дуплетом. Один упал с оторванной рукой. Перезарядив ружьё я дал время чтобы они снова приблизились и дал один выстрел в противника. Не пробил. Да если даже и не пробил то ранил или напугал. Следующий выстрел откинул врага на пять метров и скинул в лужу. Четыре патрона. Посмотрев на Кали и убедившись что она возиться дальше я перезарядил ТОЗ и дал выстрел в слепую и... Попал! Но не убил. Второй патрон угодил прямо в маску. Её сорвала и лис завалился на бок, задыхаясь от едкого и отравленного воздуха мёртвого города. Засунув оставшиеся патроны я не смог выглянуть и дать выстрел так как попал под обстрел. Заметили. Но дал выстрел в слепую и промазал. Убрав ТОЗ, я вынул Наган и выглянул через дырку. Там маячила чья-то голова, точнее уши. Прицелившись я отстрелил ухо врагу с со смехом спрятался за дерево.
-Что такое?- спросила Кали не отрываясь от приборов.
-Да я ухо там отстрелил, хах- рассмеялся я и снова выглянул из дырки.
-Всё готово!- крикнула Кали. Обернувшись я увидел синию спираль которая постоянно закручивалась. Кали махнула рукой, показывая мне "Иди сюда". Уйдя перекатом к ней я присел и дал три выстрела в чёрного. Ошеломив того. Кали толкнула меня в спираль и прыгнула сама. Следующий момент можно было описать так "А мы сидим как дураки, спина к спине в руках штыки". На нас смотрели десять человек и аплодировали. Все были в белых, медицинских халатах и в марлевых повязках. Тока один стоял без неё. Глубоко пожилой мужчина, лет 80 бы дал точно смотрел на Кали и аплодировал. Кали попыталась встать на согнулась от боли и взялась за правый бок. Старик поманил пальцем одного из учёных и что-то прошептал ему на ухо. Комната была бело-серая с различной аппаратурой, которую я никогда не видел, в центре была металлическая платформа, на которой я и сидел, передо мной возвышаясь метров на 10, была платформа где стоял этот дед(наверное что-то вроде капитанского мостика) а сзади пониже были тоже платформы, на которых были различные аппараты, по бокам лестницы и приборы на мостиках. Кали смотрела на старика не сводя с него глаз. Как-будто её взяли под свой контроль, она зависла и даже, мне показалось что она не дышала.
-Мастер, я выполнила ваше задание,- сказала она не сводя с него взгляда.
-Молодец, можешь с ним познакомить меня?- сказал старик шепотом но я его слышал даже через резину противогаза.
-Александр его зовут кличка Егерь. Почему не знаю,- сказала Кали.
-Да это из-за ружья. Охотником меня считают вот всё,- вмешался я и снял противогаз.
-А ну тогда, понятно. Я вообще не ожидал что в прошлом найду того, кто нам поможет. Но я должен удостовериться что ты сможешь, нам помочь. Пройдешь специальный тренажёр и тогда посмотрим,- сказал старик и вышел из зала.
-Давай, помогу,- сказал я Кали и помог ей подняться. Когда мы вышли из комнаты к нам подбежал медик и забрал Кали. Вот гад. Старик ожидал меня чуть подальше где забрали кошку. Тренажёр представлял из себя отполированную серую капсулу где в центре было кресло. Когда я залез в капсулу она закрылась и передо мной появилось поле с различными укрытиями и ямами.
-Александр, слушай твоя задача уничтожить все врагов. Их всего 10, но они наша элита а ты пока ровным счётом никто. Удачи,- сказал старик. Было как-то не по себе. Ведь я тут в первые и вообще ничего не знаю. Все было как в жизни, управление, все. Вынув ТОЗ я проверил наличие патрон (подумал вдруг будут) но ничего. Полтора барабана на Наган. Против десятерых. Шансов мало. И тут я вспомнил про пистолет-пулемёт. Убрав револьвер я вынул из чехла ПП, близко похожий на АК-74У но меньше и снял с предохранителя...
Глава 7 Ходячий путеводитель.
-Поразительно! 10 краповых беретов раскидал как "гопников". Молодец. Ладно, Кали ждёт тебя у выхода покажет здание,- сказал старик когда я одержал победу в этом симуляторе. У выхода меня ждала Кали и десять бойцов которые были в симуляторе. Это были фурри как и Кали. Три волка различной окраски, ящер, гепард, лев, леопард и две рысь, при чем одна из них девушка. Когда я вышел все десять бойцов отдали мне честь и пожимали руку.
-А ты ещё и не промах. Элиту разбил. Не каждый даже из Чёрного меха может сделать, годы подготовки и то навряд ли. А тут ты, не подготовленный перебил их. Поздравляю,- сказала Кали и похлопала.
-Спасибо, я сам не ожидал. Тока я щас хочу, спать. Сильно,- сказал я и зевнул.
-Погоди, тебе надо дезинфекцию пройти я аж тут чую как от тебя радиацией фонит. Пойдём покажу, заодно расскажу о нашей "крепости". Пойдём... Вообще НИИ ГИДРА разрабатывался для создания нашего отряда. Куда могут войти тока фурри. Но потом три года назад мистер президент приказал создать из нашего института неприступную крепость с подземными транспортными шлюзами и тяжёлым вооружением начиная от пушек Гатлинга калибра 100 миллиметров и заканчивая гаусс оружием, которые были у в твоём мире у Чёрного меха. Стены были созданы заново. Титановый сплав с бетоном и различными примесями, создал неприступную крепость. НИИ ГИДРА частно называют Цитадель. Подземная часть бункера уходит под землю метро на 700 метров, там расположены склады, железнодорожный узел, транспортный узел, противоатомный бункер. Так... Ну узлы ведут из Москвы в Сибирь где большие шишки могут спрятаться. Смотри мы находимся на четвёртом уровне, Лаборатория, ниже Казармы, спортзал, киностудия с залом. Под Казармами, столовая сан.узел и медицинский отдел и кабинет Мастера... Да тот старенький и противный дедушка, не перебивай. Первый уровень это главный зал и приёмная. В подземке также Инкубационный пункт. Щас там там закрыто, а пока давай, я тебя к мед центру отведу, тебя "протравят", блох удалять хах. Потом в казармы и спать!- рассказала Кали и в конце сказала так как-будто она об этом мечтала пару недель. Хотя может так оно и есть? Спустившись на белом лифте на два отсека ниже я двинулся за кошкой пару раз случайно наступив на хвост. Медицинский отдел представлял из себя крупную комнату с белым кафелем и стеной в центре (наверное операционная) и медиком, человеком. Он был в таком же белом халате и с марлевой повязкой.
-А Кали, привет. Я уже всё знаю, Мастер всё мне рассказал. Снимайте свой тулуп, вам новый выдадут и проходите за дверь,- сказал медик. Сняв химзу, резиновые перчатки и специальные сапоги я пошёл к двери. Как я и думал, операционная, но с какими-то капсулами по бокам.
-Заходи!- сказал медик и открыл одну из капсул. Когда я вошёл в в неё, он её закрыл и вынул какой-то прибор, похожий на планшет. Потыкав в него пару раз я начал чувствовать что капсула чем-то наполняеться. Причём с таким противным запахом что хотелось бежать, но пару секунд и все прошло.
-Всё, радиация выведена, ты здоров. Удачи, форму тебе дам при выходе,- сказал медик. Такая же химза как и у меня, тока размером меньше.
-Как там мерзко. В капсуле, чувствуешь себя как селедка в банке, ни туда ни сюда, брр,- сказал я Кали когда вышел.
-Ага, знаю. Сама тока оттуда,- сказала кошка,- так ну что тебе ещё расскажу. Ну задавай вопросы.
-Как по настоящему зовут того деда?
-Честно... Я не знаю, тока его все считают основателем ГИДРЫ.
-Ладно. Какова моя следующая задача?
-Спи, ешь, отдыхай. Мы будем ждать ответа от Чёрного меха.
Вот и ладушки это я люблю больше всего. Создаются ли сейчас фурри?
-Да, их и не прекращают создавать. Может завтра сходим. Я там с акулой уже познакомилась, скора выпускать будут.
-Меня твои "братья по крови" трогать не будут?
-"Братья по крови"?! Ха я тебе более скажу в нас есть частичка человека! Так что это и твои братья и сёстры тоже.
-Где я смогу взять дробь, пули к Нагану и Гепарду?
-С дробью я смогу помочь а с другими, увы нет. Сняты с производства. Могу дать АК сотой серии а так увы нет.
-Ладно. Все вроде.
-Ага мы уже и пришли... Смотри это твоя койка. Бедный, вот смотрю я на тебя и думаю, ты же даже солнца не видел, моря надо будет тебя взять, когда отпуск у меня будет.
-Знаешь... Ты права, я же родился после катастрофы. Через год. Маму я не помню вообще, отец заботился обо мне до того как мне исполнилось 16 лет и пропал. На моё день рождение... Погиб, задрали мутанты. Но он меня учил, подготавливал, как знал! Как знал что я не простой кусок радиоактивного мяса. А тот кто должен что-то сделать. Что-то великое... Что-то героическое. Он знал и говорил мне, а я все мимо ушей пускал. Я до сих пор помню как на моё день рождения, собрались гости, друзья, все ждали моего папу и вот брезент палатки откинулся и вместо отца входит его напарник и говорит "Саш... Твой отец... Погиб" я думал что всё жизнь закончилась и в тот день вместо праздника мы поминали его. А потом он мне приснился. Говорил "Александр твой долг отправиться на станцию Кузнецкий Мост когда тебе будет 18 лет" и вот дальше ты знаешь,- рассказал я Кали и не обратил внимание как во круг нас собралась толпа фурри "разной национальности".
Глава 8 И снова под землю.
Проснулся я позже всех, в казарме никого не было. Полежав на койке ещё минут с пятнадцать и подумав о том что мне сказала вчера Кали. Ну в основном это строение этого комплекса. Я пытался представить себе каждую часть этой крепости. Кинозал, спортзал, столовую и наверное больше всего этот инкубационный пункт. Машинально засунув ноги в ботинки я встал с кровати и подошёл к окну, на которое я вчера не обратил внимание. Моя мечта сбылась. Яркое солнце било мне в глаза сквозь лёгкие и редкие облака. Я стоял и смотрел так как будто это было для меня что-то новое и потрясающие.
-Проснулся?- спросила тихо вошедшая Кали.
-Небо, солнце... Неужели это все правда?- спросил я не отрываясь от солнца и города.
-Да, я уверена город тебе понравится больше чем небо. Ладно пойдём в столовой уже ждут,- сказала Кали и взяла меня за руку. В отличии от неё я вчера заснул в том чем был. Химза и резиновые перчатки. Под подушку револьвер и руку на нож и спать. Кали была одета в чёрную майку и полу шорты, такого же цвета. На ногах чёрные кроссовки под манер фурри. Спустившись на лифте вниз мы повернули на лево и двинулись к столовой. Там уже был галдёж и общение во всю. Усадив меня за свободный стол Кали ушла. Столовая была забита вся, люди и фурри бывало сидели за одним столом и разговаривали как старые друзья. Я не обратил внимание как ко мне подсел лев. Худой как швабра, на морде очки. Серый свитер и синие джинсы.
-Дима, здравствуйте,- сказал лев.
-Александр, очень приятно,- сказал я и пожал мохнатую руку.
-О! Димон здарова, Саш это наша легенда! Дима Хакер. Семь раз Пентагон взломал! Восьмой не дали, президент сказал "хватит и так их напугали",- сказала пришедшая Кали с двумя подносами, где был суп, картофельный и гречка с мясом. И чай... Настоящий чай не из грибов, а из чайных листьев.
-Да? Везёт. А я от красных удрал... Твою железнодорожную медь!- сказал я треснул по лбу.
-Что такое?- спросили Кали и Дима.-Я в Полисе не отдал кое-кому кое-что,- сказал я вспомнив про поручение которое попросил старик с Кузнецкого моста.
-Да ладно. Ты доедай и пойдём покажу инкубационный центр. Для нас открыли,- сказала Кали. Пока я ел я молчал а вот Кали с Димой разговаривали во всю. Доев все что было в тарелках я на последок оставил чай. И залпом его осушил весь двухсот граммовый стакан. Кали посмотрела как будто я не чай выпил а говно извините за выражение съел.
-Всё... Теперь веди,- сказал я Кали когда выпил чай. Но пошли не сразу, в отличие от меня Кали тянула трапезу пережевывая каждый кусок. Когда доела она сказала пойдём и попращалась с Димой.
-Мда а у меня от этого Пентагона тока открытка была. И то куда-то пропала,- сказал я Кали когда мы вышли из столовой.
-Ну а у нас вот какой хвостатый гений. Тока он это... Ты к нему не лезь когда он за компьютером. Он нервный так как в доту играет там. А так спокойный,- сказала Кали но я ничего не понял. Дойдя до лифта мы в месте с парой учёных-людей спустились в инкубационный пункт. В начале чёрный коридор который освещался слабыми лампами. А потом огромный затвор из стали и железа открылся перед нами и мы вошли в яркую комнату где были несколько сотен таких же капсул, как и в мед кабинете. В некоторых капсулах были новые фурри за которыми следили из мостика сверху. В некоторых плавало что-то не понятно, бесформенное. Моё внимание привлекло синее существо с очень длинным хвостом и ушами. Белые глаза с чёрными зрачками открылись так не неожиданно что я аж отпрыгнул от капсулы.-Скора выпускать будем. После завтра введут в строй. Рейдайз. Прикольное существо. Эх жаль что это первый образец и мы ровным счётом нихрена не знаем как он себя поведёт. Но уже разговаривает но пока тока с Мастером. Со мной ни разу смотрит и всё, ладно пойдём дальше,- сказала Кали и двинулась вперёд. Зверек поднял синию лапу раздвинул пальцы с длинными когтями и приложил к стеклу капсулы. Сердце забилось от страха, а сто если я положу руку на стекло и оно меня тяпнет? Но переборов страх я медленно, как впервые я заряжал ТОЗ, положил руку на лапу этого странного существа. Нет тот зверь явно не хотел нападать он тока улыбнулся и снова заснул.
-Я помойму новым другом обзавёлся,- сказал я ошарашенной кошке.
-В-вижу! Как выпустят оно тебя найдёт! Пойде-е-ом,- протянула Кали и потащила меня от капсулы. Существо улыбнулось и помахала своей синей лапой.
-А вообще скока тут капсул?
-Ох… Вроде 480 штук. И тока 172 заполнены. Это удовольствие не дешёвое. Кошачьи, псовые тока на полмиллиона. Ящеры, акулы на лимон. Рейдайз ещё дороже, не знаю на скока,- сказала Кали. Дойдя до стены мы повернули влево и подошли к акуле.,- вот она. Её в мой отряд закинут.
-твой отряд?
-Да. Пять бойцов не сичтая меня. Мартин- волк, отличное обаяние, Валентайн- тигр лучше всех передвигается бесшумно. Кросис это снайпер собака он. В прямом смысле. Димона ты знаешь. Ну вот ещё она будет тока что у неё за талант я не знаю… Ну тебя наверное тоже ко мне припишут,-сказала Кали и мне стало не по себе,- ладно пойдём. А то я почитать хотела. И тебе советую!
фанфики Фентези драма попаданец фурри фэндомы
Блицкриг по другому миру
Новый мир(Я в первый раз решил написать что-то, прошу судить как есть. Если понравится буду скидывать еще и на фикбук или какой нибудь еще сайт с фанфиками или типа того)
Вот и солнце выглянуло из-за кромок деревьев, его лучи пронизывали капли росы на деревьях, игрива переливаясь радугой. Сломанная труба, торчащая из дома, вода была в ней мутная, из-за примеси грязи и крови. Поднимая голову виден не самый лучший пейзаж, война она такая. Вот и солдат которого убило осколком, он уже мертв, однако его взгляд как у живого. Новобранцы, которые с тряской в руках несут патроны пулеметчикам, им лет 13 или 15, совсем юнцы, но уже пошли в мясорубку из-за пропаганды и глупых идей, не менее глупых людей. Шел 1944 год как-никак. Наши войска отступают по всем фронтам, СССР полностью сломил восточный фронт, а командование надеется на защиту и после на контратаку. Безумец ли тот, кто в это верит? Определенно да. Все ведь начиналось неплохо. Я окончил институт, должен был стать инженером, но дернула моего отца эта традиция, что все мужчины должны служить, хоть и сам не служил. В Польше было приятно получать награды, а после идти на СССР с лозунгами об освобождении славян от коммунистов, когда-то я в это верил. На практике, я ничем не лучше обычного маньяка, увивающего просто так, заставили меня приказы или обстоятельства — это не важно.
"Как я хотел бы все исправить все измен..."- лейтенант!!- рассуждения прервал знакомый крик.
“Что? Кто это? А точно, мы ведь по среди боя, черт я просто ужасный командир”
-Он контужен! Легкое пробито! Несите его в шатер- Кричал под звуки выстрелов знакомый голос.
“Мои, мои люди, я ...я не могу. Я не могу позволить им умереть, хоть кого-то я должен спасти”
-Что?! Он в сознании! Ты меня слышишь? Лежи и не шевелитесь, вы ранены- продолжал кричать крайне знакомый голос.
Все темнеет и мелькает перед глазами слишком быстро, как будто бы показ слайдов в кино только слишком ускоренно и несвязно. Нам дали приказ удержать противника любой ценой, отлично, очень легко говорить сидя в Берлине и вывозя золото.
“Запомни Питер, ты гордость нашей семьи, я, и твой Дед всегда служили Германии, и добивались в этом успеха”- Что? мой отец? -
“Главное на войне, это остаться человеком. У тебя не получится это. Все рано или поздно становятся монстром. Им легко стать. Но сложнее всего, стать снова человеком. Я уверен, мой внук не дурак. И ты справишься”- Дедушка?!-
Тьма окутала Питера, больше он не чувствовал ни страха, ни ярости, а желание жить у него давно пропало. Война убивает в человеке все самое лучшее, и пробуждает самое худшее. Тем не менее он еще был в сознании, как будто сон, но осознанный. “Что? Что это? Это и есть ад?” –Думал про себя Питер, пытаясь нащупать что-то рукой. Боль по всему телу резко пропала, будто и не было ранения, веса винтовки. Другое снаряжения не ощущалось на теле, да и самого тела тоже не было. “Где? Где мое тело? Странно все это, не нормально.”-продолжал думать Питер пытаясь хоть что-то нащупать.
Питер шел в пустоте, хотя он даже и не знал идет ли он или падает, сложно понять, когда ничего не ощущаешь и не видишь. Повсюду бескрайняя бездна, которая не имеет конца. “Так вот он какой ад”. -подумал Питер усмехаясь и продолжая куда-то идти.
Так прошло примерно несколько дней. Питер продолжал блуждать во тьме, не чувствуя ни голода, ни страха, хотя его и не пугало это, на войне он видел и хуже, а под завалами бункера находился порядком нескольких дней, хотя тогда он и боль, и голод ощущал. Да и друг рядом был.
“Все, я устал”-с утомлением сказал Питер.
“Если мне суждено сидеть тут вечность, то останусь тут, разницы нет никакой”- c этой мыслью Питер закрыл Глаза, покраснее мере сделал вид что так сделал.
Тишину прервала птица. Слабое чириканье, однако его Питер услышал отчетливо. Не задавая вопросов и не думая Питер рванул на звук, чисто инстинктивно, цепляясь хоть за что-то в безвозвратной тьме. С каждой секундой звук усиливался, а за ним появился и свет. Слабый огонек похожий на свечку или фонарик, горящий во мраке. Свет становился сильнее и сильнее, а желание Питера прикоснуться росло и росло, будто мотылёк, летящий на свет, он гнался за ним. И только потом он заметил, что видит руку, грязная рука в небольших ранах, и потрёпанный китель, он увидел свое тело, одетое в грязную и дырявую офицерскую форму, смог ощутить каску, немного поврежденную осколком, и смог почувствовать на груди железный крест деда и свой собственный. Увидел свою винтовку, с которой прошел всю войну, почувствовал тяжесть рюкзака, и зуд на лице от грязи и крови. Но самое главное, что он стал чувствовать, тепло. Такое как поздней ночью, зимой, дома после прогулки, когда он возвращался, гуляя с друзьями в деревне у бабки и деда, всегда бравшие его на рождество к себе, чтобы встретить его вместе. И вот свет уже совсем близко, так близко что Питер может потрогать его. Но, все вдруг обрывается тьмой. -Что? Нет, я был так близок, неужели это все ради моего мучения- сказал Питер.
Однако сразу же опешил. Он чувствовал, мягкую траву под собой, слышал пение птиц, шум ветра, а лучи солнца били по его закрытым глазам. “Нет, это обман, сейчас я открою глаза, и меня снова окружит тьма, это мое наказание”- подумал Питер, закрывая лицо руками. Он в новь чувствовал все, даже боль вернулась к нему, что он не сразу заметил. Спустя пару минут, он решился открыть глаза. Медленно, словно после долгого сна. Сразу как приоткрылся один глаз, ударил сильный луч света, пробивавшийся сквозь кромку дерева. А когда Питер открыл и второй он увидел все, большой густой лес. Деревья заслоняли небо, но солнечные лучи и тут и там пробивались сквозь листья. Массивные корни деревьев будто сплетались друг с другом, а птицы летали так, будто и в этом лесу никогда и не было людей, жизнь ощущалась повсюду. Это не похоже, не на леса Франции, не на дубовые заросли Германии и не на бескрайние леса России. Что-то в нем было похоже, но что-то и отличалось.
-Где я? - с недоумением спросил сам у себя Питер. Вдруг он вспомнил что, был тяжело ранен, и резко расстегнул китель. Раны не было, был только шрам. Хорошо заживший, аккуратный шрам.
-Но как? Это невозможно, я знал, что наши медики лучшие, но не настолько- сказал Питер трогая рукой шрам на груди. Прошло по меньшей мере 2 минуты прежде, чем Питер взял себя в руки.
-Так, вернемся к главному вопросу. Где я? - Питер начал осматриваться, попутно пытаясь что-то найти и застегивая китель. В метре от него лежала винтовка, а позади каска. Все было разбросанно так, будто он упал с высоты, хотя кромка деревьев над ним была не тронута.
Осмотревшись по сторонам еще пару минут, Питер ударил обеими ладонями по лицу, будто пытаясь не уснуть, и начал подниматься. Сухожилия хрустели так как хрустела спина у его деда, что вызвало небольшую боль. Пытаясь подобрать винтовку, Питер споткнулся о корень дерева, но успел поймать равновесие, и взял винтовку. После одев каску, он, уже стоя на ногах осмотрел лес. “Да, и что теперь?” -подумал Питер, почесывая шею.
Осмотревшись еще раз, начало было положено с малого. Питер обошел большой дуб, рядом с которым очнулся. Два или три раза по разным сторонам осматривая его массивный столб, ширина которого была метра 3. Поняв, что это ничего не дает Питер стал думать над тем куда идти и где он.” Я точно не в Германии, но и не в Польше, что, если я на дольнем востоке СССР”- Подумал Питер осматриваясь вокруг пытаясь найти дорогу или лесную тропу. «Возможно меня взяли в плен и увезли на восток. Однако это не объясняет, что при мне осталось мое оружие, да и невероятное выздоровление это не оправдывает”- Продолжая ходить вокруг дуба осматриваясь бормотал себе под нос Питер. Вдруг Питер увидел на дубе мох. “Точно, вроде говорил кто-то, что мох растет только на северной части деревьев, а это значит, что нужно просто пойти в сторону запада, и так я смогу выйти к своим”- сказал с небольшой радостью Питер, но тут же остановился, поняв, что возможно он глубоко в тылу. Ситуация казалось безвыходной, если он в тылу, то пробиться к своим было почти не возможно, а идти дальше на восток к Японии не имело возможности. Он быстрее погиб бы от голода в лесу, чем дошел бы до союзников, да и перспектива попасть в советский плен не радовала.
“Рюкзак”-подумал он, снимая кожаные ремни со спины. Старый малый рюкзак весь провонявший гарью и продырявленный пулями или осколками свис на руках Питера. Открывая его, были ощущения подарка, который жадно и с невероятным любопытством открывают дети на рождество. В нутрии оказалось не так много всего, но даже этому Питер был рад. Две банки тушенки, бинты, Алюминиевая кружка, складной набор из ложки и вилки, спички и сломанный бинокль, с треснувшей линзой, но все еще рабочий. Даже такие вещи очень обрадовали Питера. Тут же он принялся проверять подсумки на ремне, в которой лежало несколько стяжек патрон от винтовки, в общей сложности 24, а в кармане лежали 2 полных обоймы от Вальтера. По левый бок висел нож, а по правый кобура с самим пистолетом. Он был на половину разряжен, не хватало 3 пуль, однако 4 были еще заряжены. Проверив все снаряжение еще раз и одев все обратно на себя Питер потянулся за валявшейся каской. Вся потрепанная, и с царапинами, от пули или осколков. Осмотрев все еще раз и надев каску Питер стал думать над тем, что делать дальше.
“Ладно, пойдем на запад, в любом случае попаду в плен, а так хоть шанс есть добраться до своих”- С этими мыслями Питер стал делать первые шаги в неизвестном ему месте.
Питер шел вперед, попутно осматривая лес, он был необычайно живым, повсюду чувствовалась жизнь, будто и нет войны, как будто здесь и не ступала нога человека. Питер слышал о том, что в глубине СССР полно земли, причем абсолютно не застроенной и не изученной. Так что даже Русские Иваны не знали о том, что дальше Урала. Лес видоизменялся и переливался яркими красками, Солнца становилось то много, то мало, однако четко осознавалось, что идти нужно будет долго. Рядом журчал ручей, и Питер решил наполнить флягу. Только попробовав воду на вкус он понял, как сильно он хочет пить. Глоток холодной воды ударил по всему телу, будто глоток воздуха. В первые за эти 5 лет ему так сильно хочется пить. Напившись и наполнив флягу Питер продолжил путь, впереди была неизвестность, которая все больше манила его, и пугала. Нет ни карт, ни союзников.
Пройдя примерно 3 часа, когда солнце приняло оранжевый оттенок, пришлось сделать привал. Питер делал марш-броски и на большее расстояния в свое время, но сейчас нужно было думать, что делать. С учетом того, что и голод дал о себе знать был решено сделать остановку до утра. Рядом очень удачно была река, небольшой обрыв рядом над которым гордо нависали деревья и массивные корни, выпирающие из земли. Питер снял рюкзак и принялся обламывать ветки деревьев, создавая небольшой шалаш из корней положив ветки на них. Спустя час подобной беготни и лазания по деревьям, получился не плохой шалаш, песок, снизу накрытый листвой, и ветки сверху, закрывающие от дождя и насекомых, которые к вечеру начали достаточно активно навязываться. Попутно собрав ветки, необходимо было развести костер, хорошо, что дедушка очень хорошо научил Питера в детстве этим заниматься и всегда хвалил его за быстрое разведение костра.
Спустя еще 40 минут аванпост был готов. Питер, гордо стоял смотря на свое творение, а костер достаточно неплохо разгорался. Вдруг он понял, что от него уж слишком плохо пахнет. Мыла рядом не было, но смыть элементарную грязь было бы не плохо, так что, не теряя времени, раздевшись и пока горит костер Питер вошел воду издав небольшой крик, от холодной воды и небольшой боли почти заживших ран. Так хорошо он себя давно не чувствовал, вода была прохладной, но эта прохлада его радовала. Протирая себя руками стараясь снять всю возможную грязь, Питер наконец вышел из воды попутно быстро вымыв сапоги и импровизированно постирав китель. Подойдя к костру, Питер взял ремни
от рюкзака и создав импровизированную сушилку повесил рядом сушиться все вещи, сам же натянув уже высушенные штаны принялся за самую важную часть. Достав нож и банку тушенки с овощами Питер положил ее к углям дабы дать разогреться. Спустя 15-20 минут уже разогретую тушенку, он уплетал за обе щеки, как будто ничего не ев вечность. Питер с большим удовольствием съел бы все сразу, но понимал, что тогда останется без еды.
-Нужно будет по возможности собирать ягоды или грибы по пути, а если увижу оленя или птицу, то быть пиру или хорошему шницелю- сказал Питер в предвкушении. Китель уже заметно просушился и одев сухие и чистые обновки Питер лег в свой дом. Уже было достаточно темно и показались звезды. Огромное темно синее небо озарилось блеском тысячи звезд, огромные скопления напоминавшие большие города с высоты летящего самолета. На какой-то момент Питер даже забыл о войне, но тут же встревожился. “Без костра я замерзну ночью, но с ним меня могут заметить, а если рядом партизаны?”- с тревогой Питер начал метаться. Думая затушить костер Питер остановился, понимаю, что попасть в плен к партизанам не так уж и плохо чем замерзнуть в лесу. Было решено оставить костер, однако немного затушив его. Тут же Питер вспомнил как один пленный русский показал ему как можно обогреться, взял из-за спины контейнер с противогазом, который ко всему прочему был немного дырявый и без линз Питер наполнил его углями. Русская смекалка не подвела немца, железный контейнер стал хорошо нагреваться, а накрыв его ветками и засыпав песком стал создавать приятное теплое ощущение под уставшей спиной. Питер сам не заметил, как стал засыпать, слишком многое он пережил за сегодняшний день, однако чувствовал он что это только начало. “Если я проснусь не от пинка партизан или не от пули, то это уже будет победа”- сказал Питер и заснул.
Питеру ничего не снилось. Кошмаров как на войне не было, но и хороших снов тоже. Однако сон потревожил сильный хруст рядом с Питером.
Как по команде Питер схватил винтовку и присев на колено начал целиться на источник шума. Что-то было в кустах, что-то медленно кралось. Питер передернул затвор и вставил патрон в патронник, готовясь дать залп. На улице уже понемногу светало, хоть и было еще темно, а костёр затух, лишь небольшой свет от тлеющих углей сопровождал его. Просидев еще пару минут из кустов, кто-то резко прыгнул, перепрыгнув Питера и оказавшись за спиной. Упав на спину и направив винтовку на цель, Питер начал вглядываться в цель. -Стой, стрелять буду!!- сказал Питер целясь в темную фигуру. Но в ответ он услышал только странное горлотание, непонятное существо похожее на огромную кошку или даже льва, смотрело на Питера огненными глазами, однако не атаковало. На его морде было не понимание. Обычно зверь всегда понимает, что перед ним. Но здесь четко читалась агрессия не сколько из-за желание поймать добычу и съесть, сколько из-за непонимания что это. Питер не сводил с головы зверя винтовку готовясь стрелять в любой момент в зверя, но в тоже время не хотел спровоцировать, что, если он не один. Убив одного, он мог спровоцировать и остальных на атаку. Света стало чуть больше, да и глаза привыкли к темноте и Питер смог разглядеть зверя. То был похож на льва или на пантеру, черный мех вперемешку черной гривой, и огненно-желтые глаза. Примерно 2 минуты зверь ходил из стороны в сторону. Вдруг зверь остановился и после ускорил темп. Питер понял, что зверь собирается атаковать, и действовал на опережение, одна секунда. Оглушительный выстрел раздался по лесу, а за ним предсмертный визг. Зверь рухнул на землю с дырой в голове, его огненные глаза закатились, а Питер спустя пару секунд выдохнул.
“Я конечно знал, что в нашем мире много чего неизведанного, но такое в первые вижу”-сказал Питер смотря на павшего зверя.
Осторожно в присядке с перезаряженной винтовкой Питер осмотрел местность больше он не видели не слышал никого, птицы смолкли от его выстрела. Осмотрев тушу зверя еще раз Питер стал думать, что с ним делать.
-Дядя Вилли убил бы за такой трофей- сказал он, усмехнувшись и гордо как охотник, поставив ногу на поверженного зверя.
Наслаждение победой и тем, что Питер не в плену у Партизан, прервало пение птиц и солнечный свет, ударивший в глаза.
-Ну, пора решать, что теперь- сказал Питер доставая нож и готовясь отрезать пару кусков мяса он неизвестного зверя.
